Евгений Жаринов о спектакле Влада Фурмана «Дон Кихот»

1 декабря на спектакль театра «Дон Кихот» пришёл профессор филологии Евгений Жаринов!

«Во-первых, огромное вам всем спасибо!

Сразу скажу, что я долго не мог оторвать глаз от рук Сергея Курышева. Они на сцене обладают такой магией, что я просто любовался. Они такие фантастические. Вы прекрасный актёр, но я почему-то выбрал именно эту деталь. Как говорил Брессон, надо смотреть за руками. Руки – они точнее, чем любая реплика, любой жест, потому что когда человек искренне говорит, он за руками не следит. И вот это “не слежение” за руками выдавало, как мне кажется, такие смыслы, что я просто оторваться не мог. Как будто бы смотрел фильм Брессона, где руки играют большую роль, чем всё остальное. Спасибо вам за эти руки, и за то, что они создавали в спектакле. Даже помимо вашей воли.

А вообще здесь нет ни одного, дорогие мои, актёрского “недосыпа”. Вы все, как прекрасный музыкальный инструмент, где каждая струна, каждая нота звучит точно в том месте, где она должна была быть.

Мне все понравились роли. Безумно талантливо. Безумно хороши. Я думаю, вы все запомните этот спектакль, хотя бы потому, что он в ваших возможностях актёрских многое открыл. Спектакль получился дерзкий, и дерзкий во всём. А дерзость – это всегда исключительно донкихотовская черта. Дон Кихот дерзок, потому что он всё делает наперекор всему. Не так, как положено. Он нарушает логику.

Я очень много занимался “Дон Кихотом”, даже книжку написал. Это роман, с которого начался вообще роман. До этого романа не было. До этого была авантюрная повесть, рыцарский роман, греческий роман. Но именно с “Дон Кихота” начался большой роман. А что такое большой роман? Большой роман – это Достоевский, Толстой, Диккенс. Это когда возникает слово в романе или романное слово. Оно отличается от того слова, каким мы говорим, от того, каким мы пишем письма, это слово подобно становлению самой жизни. Жизнь всегда меняется. И романное слово улавливает любое изменение в жизни. Поэтому большие романы всегда больше своего автора, больше своего времени, потому что им удаётся эта алхимия слова.

Причём здесь ваш спектакль? У меня такое ощущение, что Влад Фурман взял и вытащил элементарную частицу романного слова. Он как будто услышал Борхеса, который сказал, что постмодернистский роман – это Дон Кихот! А постмодернизм это абсолютная свобода. Это общение автора с читателем, общение автора с самим собой.

Роман Сервантеса – дурацкий роман. Вы даже себе не представляете, насколько он дурацкий. По одной простой причине. Сервантес попросту забывает многие детали, постоянно всё путает.

То, что сделал Влад Фурман сегодня – он абсолютно, что бы вам кто ни сказал, уловил эту дерзкую свободу. “Дон Кихота” можно ставить как угодно. Он выдержит любую интерпретацию. Потому что если его внимательно читать, понимаешь, что там безумие творится.

Вы решили обыграть действие вставными новеллами. Это было очень верно, ведь “Дон Кихот” весь состоит из вставных новелл – “Повесть о безрассудно любопытном”, “Повесть алжирского пленного”...

В этом романе Сервантеса необычайно сочетание искусственности и органичности. Это сочетание никто до сих пор не разгадал. Но самое интересное – это то, что этот роман умирает вместе с Возрождением. Умирает эпоха Титанизма. Отсюда и такой больной Дон Кихот. Он же титан, но он умирает. Умирают и все титаны эпохи Возрождения. А дальше рождается эпоха барокко. Эпоха эстетики безобразия. Одну особенность барокко я тоже увидел в спектакле – это Кальдерон. Жизнь и сон. Сон во сне. У Сервантеса постоянно существуют эти химеры. Они реальнее, чем то, чем является сама жизнь. Всё переплетено в этом романе. И мне кажется, что Владу Фурману удалось передать эту безумную дерзость.

Спектакль получился безумно кинематографичный. Основанный на, так называемом, принципе ассоциативного монтажа. Здесь есть история, но основное – это ассоциации, личные ассоциации режиссёра. Этот роман нельзя воспринимать без личного участия, ведь “Дон Кихот” обращён к каждому.

Костюмы Галы Филатовой – это ещё одно действующее лицо. Но они действуют сами по себе. Со стороны это смотрится так безумно! Мне они напоминают образы у Федерико Феллини. У него могло такое произойти в фильме либо “Сатирикон”, либо “Казанова Федерико Феллини”, либо и то и другое. Здесь такие же костюмы, они настолько кинематографичны, настолько действенны, настолько вовремя врываются в происходящее.

Я думаю, что этот спектакль получился вот в каком странном театральном жанре. Его нет, это я выдумал – постмодернистская средневековая мистерия. Мистерией может быть всё. Мистерия – это когда сталкивается мир видимый и мир невидимый. И мир невидимый имеет большее право, чем мир видимый. Он имеет свою пластику.

Вы, решая свои задачи актёрские и режиссёрские, точно создаёте пластику мира невидимого. Мистического мира. Я видел мистерию. А здесь появляется выход на какие угодно смыслы.

Для всех для вас этот спектакль – огромное достижение. Мне кажется, вам всё удалось. Вы все большие молодцы».

Следующий спектакль «Дон Кихот» мы играем 8 и 11 декабря в 19:00.