Помните героя одного из рассказов В. Шукшина, который мучительно задумался вдруг над отрывком из «Мертвых душ», который все мы выучивали в школе наизусть. «Ну хорошо, — примерно так рассуждал он, — птица-тройка... Не так ли и ты, Русь... Но тройка — что везет? Бричку. А в бричке-то кто едет? Чичиков — жулик, прохиндей, хапуга. Как же так?»
Похоже, что этот проклятый вопрос стал отправной точкой для создателей спектакля «Мертвые души» по поэме Н. Гоголя и пьесе М. Булгакова в театре «Русская антреприза имени Андрея Миронова». Три молодых актера — Сергей Русскин, Николай Дик, Алексей Федькин под руководством еще более молодого режиссера Влада Фурмана рискнули предложить свою версию одного из самых хрестоматийных произведений русской классики.
Первое, что хочется сказать по этому поводу (опять же цитатой из школьной программы): «Безумству храбрых поем мы песню». Даже подумать страшно, по следам каких актеров и режиссеров они осмелились пойти. Но как сказал еще один из великих: «Хотя мир в целом движется вперед, молодежи каждый раз приходится начинать заново». И в этом одна из самых чудесных привилегий молодости.
Основой режиссерского решения спектакля стало использование масок. Каждый из трех исполнителей по очереди примеряет на себя личину Чичикова, чтобы потом мгновенно трансформироваться в Манилова, Собакевича, Плюшкина и даже Коробочку, даму приятную во всех отношениях и даму просто приятную. Но как только в диалогах возникает тема купли-продажи мертвых душ, маски сбрасываются и актеры уже ведут действие как бы от собственного имени, показывая свое отношение к происходящему. Не всегда и не всем удается играть с полной мерой выразительности, но когда удается — эффект получается поразительный.
Текста о птице-тройке в спектакле нет, но образ несущейся в неизвестность России, где Чичиковы правят бал и разоблачение их, да еще со стороны пьяного Ноздрева, конечно, избавления от всех бед и напастей не принесет, — несомненно, витает над сценой.
Спектакль не свободен от юношеского максимализма и перенасыщенности режиссерских усилий. Большее доверив к тексту, опыт самоограничения ему явно не помешали бы. Но если учесть, что за пять лет существования «Русской антрепризы» это первая некоммерческая и полностью самостоятельная работа театра — то не поддержать ее было бы непростительной ошибкой.
Похоже, что этот проклятый вопрос стал отправной точкой для создателей спектакля «Мертвые души» по поэме Н. Гоголя и пьесе М. Булгакова в театре «Русская антреприза имени Андрея Миронова». Три молодых актера — Сергей Русскин, Николай Дик, Алексей Федькин под руководством еще более молодого режиссера Влада Фурмана рискнули предложить свою версию одного из самых хрестоматийных произведений русской классики.
Первое, что хочется сказать по этому поводу (опять же цитатой из школьной программы): «Безумству храбрых поем мы песню». Даже подумать страшно, по следам каких актеров и режиссеров они осмелились пойти. Но как сказал еще один из великих: «Хотя мир в целом движется вперед, молодежи каждый раз приходится начинать заново». И в этом одна из самых чудесных привилегий молодости.
Основой режиссерского решения спектакля стало использование масок. Каждый из трех исполнителей по очереди примеряет на себя личину Чичикова, чтобы потом мгновенно трансформироваться в Манилова, Собакевича, Плюшкина и даже Коробочку, даму приятную во всех отношениях и даму просто приятную. Но как только в диалогах возникает тема купли-продажи мертвых душ, маски сбрасываются и актеры уже ведут действие как бы от собственного имени, показывая свое отношение к происходящему. Не всегда и не всем удается играть с полной мерой выразительности, но когда удается — эффект получается поразительный.
Текста о птице-тройке в спектакле нет, но образ несущейся в неизвестность России, где Чичиковы правят бал и разоблачение их, да еще со стороны пьяного Ноздрева, конечно, избавления от всех бед и напастей не принесет, — несомненно, витает над сценой.
Спектакль не свободен от юношеского максимализма и перенасыщенности режиссерских усилий. Большее доверив к тексту, опыт самоограничения ему явно не помешали бы. Но если учесть, что за пять лет существования «Русской антрепризы» это первая некоммерческая и полностью самостоятельная работа театра — то не поддержать ее было бы непростительной ошибкой.
