Рюи Блаз

Сюжет «Рюи Блаза» столь заманчив, а перипетии настолько театральны, замысловаты и виртуозны, что под ловкими перьями других драматургов ее отдельные линии развивались и приобретали законченный вид самостоятельных произведений, в том числе музыкальных. Так Дон Цезарь де Басан превратился в самостоятельного героя в пьесе А. д'Эннери и Ф. Дюмануара «Дон Сезар де Базан», в которой в 60-е годы ХХ века в Ленинграде на сцене Драматического театра имени В.Ф.Комиссаржевской блистали великий артист Владимир Честноков, братья Николай и Сергей Боярские, а также Федор Никитин (а в 1957 году по спектаклю был снят и фильм).

Театр имени Андрея Миронова посвятил свой спектакль памяти друга театра, замечательного ленинградского артиста, актера БДТ (и театра Миронова, где он играл в спектакле «Старомодная комедия») Владислава Игнатьевича Стржельчика.

Стржельчик сыграл Рюи Блаза в 1952 году в спектакле БДТ им.Горького (режиссер И. Ефремов). 31 января 2016 года В. И.Стржельчику исполнилось бы 95 лет. Вместе с ним в том «Рюи Блазе» была занята звездная плеяда актеров БДТ до-товстоноговского периода: Е.Копелян, В.Софронов, В.Кибардина. В память о Владиславе Игнатьевиче и для того, чтобы вы еще раз вспомнили этого артиста, мы размещаем на странице нашего спектакля и фотографии молодого Стржельчика в романтической роли Рюи Блаза.

В сегодняшнем спектакле театра — ветер современного ему времени. «Рюи Блаз» Гюго можно считать выдающейся пьесой протеста. Если вы откроете сейчас ее первые страницы и прочтете авторский текст, то его взрывная актуальность может потеснить сегодня, пожалуй, и самого Салтыкова-Щедрина, не говоря уже о передовицах газет. Это очень современная пьеса. И очень своевременная на сцене сегодня.

А теперь предоставим слово Автору. Говорит Виктор Гюго:

— Три рода зрителей составляют то, что принято называть публикой: во-первых,женщины; во-вторых, мыслители; в-третьих, толпа в собственном значении этого слова.

Толпа требует от драматического произведения почти исключительно действия; женщины прежде всего желают в нем видеть страсть; мыслители ищут в нем предпочтительно характеры. Внимательно изучая эти категории зрителей, мы наблюдаем следующее: толпа так любит действие, что в случае надобности согласна пренебречь характерами и страстями.

Женщины, интересуясь, правда, и действием, так поглощены развитием страсти, что уделяют мало внимания обрисовке характеров; что же касается мыслителей, то им так нравится видеть на сцене характеры, то есть живых людей, что, охотно принимая страсть как естественный побочный элемент драматического произведения, они готовы считать действие досадной помехой. Это происходит оттого, что толпа требует от театра главным образом ярких впечатлений, женщина - чувств, мыслитель - размышлений. Все хотят наслаждения, но одни - наслаждения для глаз, другие - наслаждения для сердца, а последние - наслаждения для ума.

...Каков, с точки зрения философии истории, смысл этой драмы?

Когда монархия близка к развалу, наблюдается ряд своеобразных явлений. Так, прежде всего дворянство обнаруживает склонность к распаду. Распадаясь, оно делится на части, и вот каким образом.

Королевство шатается, династия угасает, закон рушится, политическое единство, раздираемое интригами, дробится; высшее общество дичает и вырождается; все ощущают предсмертную расслабленность - и внешнюю и внутреннюю; крупные государственные установления рухнули, остаются в силе только мелкие - печальное общественное зрелище; нет больше полиции, армии, финансов; все понимают, что приходит конец.

Отсюда во всех умах рождается тоска о прошлом, опасение за будущее, недоверие ко всем и ко всему, уныние и глубокое отвращение. Так как болезнь государства гнездится в самой верхушке, то знать, соприкасающаяся с нею, заболевает первая. Какая участь постигает ее?

Часть дворянства, менее честная и менее благородная, остается при дворе. Все должно вскоре рухнуть, время не терпит, надо спешить, надо обогащаться, возвеличиваться и пользоваться обстоятельствами.

Все думают только о себе. Каждый, не питая ни малейшей жалости к стране, строит свое маленькое личное счастье на великом общественном несчастии: он придворный, он министр, он торопится стать счастливым и могущественным; он умен, он развращается и преуспевает. Люди домогаются всего, хватают и расхищают все - ордена, звания, должности, деньги, Живут только честолюбием и алчностью. Скрывают под внешней благопристойностью тайное распутство, порождаемое человеческой слабостью. А так как подобная жизнь, состоящая в погоне за наслаждениями и удовлетворением своего честолюбия, требует прежде всего отречения от всех естественных чувств, то люди становятся жестокими.

Когда наступает день опалы, в душе придворного, впавшего в немилость, пробуждается нечто чудовищное, и человек превращается в демона.

Виктор Гюго. Париж, 25 ноября 1838 г.