Василий Сигарев — имя наиболее успешного (помимо братьев Пресняковых) автора из когорты молодых драматургов. В Петербурге двойная премьера его пьес «Гупешка» и «Похищение» (авторское название «Киднеппинг по-новорусски, или Вождь малиновопиджаковых») состоялась летом этого года в Театре «Русская антреприза» имени Андрея Миронова. Обычно смена эстетических эпох происходит под ураганным напором авангардистов. В ход идут радикальная ирония и отвращающая «чернуха». Новым драматургам нельзя отказать ни в том ни в другом. Но на премьере в «Русской антрепризе» скандала замечено не было. «Новая волна» драматургии ласково и бережно накрыла часть петербургского театрального материка.
Василий Сигарев тоже пишет полные безысходности тексты, называя их просто пьесами, а не современными трагедиями. Хотя во многих его сочинениях, вызывающих отчаяние от утраты человеческого в человеке, есть один или два героя, чья судьба висит на волоске. В некоторых случаях ситуация смягчается благополучными, хрустально-хрупкими финалами пьес (в роли сказочника зачастую выступает сам автор, завершающий свои создания напутственными ремарками). Более того, в творениях Сигарева видны почтенные драматургические корни, идущие от Вампилова и Петрушевской. От Вампилова — построение сюжета как анекдота с непременным перевертышем в финале (впрочем, тут можно вспомнить и Пушкина, и Гоголя). От Петрушевской — пронзительная правда жизни, меткий глаз на повседневные ситуации и верное ухо на современную лексику.
Слышать так, как слышит уличную речь Сигарев, может только истинный талант. Что первично в его творениях — речь, аранжированная легко узнаваемыми интонациями, или слегка надуманный, имеющий литературный привкус событийный ряд, — сие должно остаться тайной писательской техники. Меня подлинность услышанных текстов одновременно восхищает (такова сила искусства!) и ужасает (такова правда жизни!). Зато комедийная окраска его сюжетов успокаивает, льет бальзам на душевные раны.
Ну и, конечно, криминал. Без него современного актуального искусства не бывает.
В пьесе «Похищение» полностью повторяется история, рассказанная в знаменитой новелле О.Генри «Вождь краснокожих» (по мотивам которой она и написана). У американского автора благородные жулики вечно попадают впросак. Украденный ими в надежде на выкуп мальчишка оказывается двуногой ракетой. Плюс меняется на минус, и страдающей стороной — чем дальше, тем больше — становятся сами злосчастные бандиты. У Василия Сигарева фабула строится по принципу матрешки. Клоуны Сэм и Билл, они же Шура Короедов и Толя Сундуков, пустились во все тяжкие от отчаяния. Сэм и Билл — знакомые имена, не так ли? Всю свою артистическую жизнь Шура и Толя зарабатывали на пропитание, разыгрывая на арене сюжет О.Генри. Теперь цирк продан, купил его новорусский бизнесмен Вован Чебоксарский, но труппа не желает расходиться. На последнем излете надежды Шура и Толя решаются воплотить в жизнь любимую историю, украв сынулю Вована, малолетнего Савелия. Но, как и прототипов, их ждет фиаско, которое на самом-то деле их главная удача и есть. Не будем раскрывать всех тайн пьесы, скажем только, что сюжет ее закольцован. Шура и Толя мечтали о новом цирке, отделанном «хрусталем, золотом, платиной, серебром только в местах, незаметных для глаза». Они его получили! Как? В том-то и фокус.
«Похищение» — типичная комедия положений, только «положениями», в соответствии с требованиями времени, оказываются взрывы, пытки и прочие страсти. Однако нас пугают, а нам не очень-то страшно. Режиссер спектакля Валерий Гришко, в свою очередь, ставит ситуацию с ног на голову, заставляя поработать клоунами новорусского Вована (в снятом с натуры исполнении Сергея Паршина), сына его Савелия (Наталья Парашкина) и братву. Жаргон хозяев жизни вкупе с манерами «пальцы веером» спародированы очень точно. Но это еще полдела. Спародирована логика поведения — дикая, антигуманная, невменяемая. Особенно смешно, когда малолетнее чадо вторит подвигам отца. Мальчик Савелий у Натальи Парашкиной — вылитый Вован, такой же квадратный, малиновопиджаковый (определение Василия Сигарева), какой-то омраченный и жутко деловой. Типа, живущий по понятиям.
Сами же клоуны, носящие это гордое звание по профессиональному праву, — в меру пьяненькие мужички, бестолковщина и никчемность. Эти свойства, может быть, и оберегают их, позволяют остаться нормальными людьми в этом удивительнейшем из миров.
Актеры, исполняющие роли клоунов, предъявляют в этих самоигральных амплуа основательную сценическую культуру. Пиком роли боязливого Толяна (Анатолий Горин) становится переодевание в женское платье. А ведущий интригу Шура (Валерий Кухарешин), по крайней мере, стремится выглядеть разбитным малым. Театр приближает спектакль к канону развлекательного зрелища, достаточно острого, но все равно незлобивого. Между тем, автор подарил актерам миг преображения, когда герои могут блеснуть цирковой выучкой. Тем более что сценический объем Театра «Русская антреприза» под рукой художника Николая Сазонова с легкостью преобразился в цирковую арену. Но для этого театральным актерам надо принадлежать другой, площадной стихии.
Для драматурга сей эпизод — кульминация пьесы. Он наивно надеется, что цирковое искусство облагородит мальчишку и тот чудесным образом преобразится. Театр более прагматичен. Не отдельно взятый мальчишка встает в ряды бедных, но благородных радетелей арены. Театр придумал ход еще более разительный. Целый цирк приобретен Вова-ном в подарок артистам. Размах фантастический, но реальный. И, продолжая весело улыбаться, грустные зрители расходятся по домам.
Вторая, поставленная «Русской антрепризой», пьеса Сигарева «Гупешка» гораздо сложнее в жанровом отношении. То ли комедия, то ли трагедия. Так у автора. В спектакле можно заметить оттенок психоделической драмы. Как и во многих пьесах Василия Сигарева, действие происходит в обычной квартире. Но в основе сюжета ситуация анекдотическая: муж в шкафу, жена и любовник. Только любовник липовый, а жена... Святая ли она, убогая ли или блаженная — решать должен зритель. В спектакле масса трогательных подробностей. Первое знакомство двух робких взрослых людей, мнимого любовника (Евгений Баранов) и Тамары (Нелли Попова). Затверженное Тамарой-Гупешкой, как «Отче наш», и повторяемое рефреном: «Муж меня из деревни вытащил». Собачья привязанность Гупешки к драгоценному Ленечке, извечное женское: «Мой милый, что тебе я сделала?». Диалоги героев, льющиеся «легато», донельзя узнаваемы и забавны, а мы побаиваемся, как бы этот словесный поток не сорвался в безумие.
Актерам-мужчинам этого спектакля, чтобы почувствовать твердую почву под ногами, приходится выбрать амплуа. Евгений Баранов, играющий Пашу, — простак. Леонид в исполнении Михаила Разумовского — негодяй по определению, полуинтеллигентный проходимец (к тому же Пашин начальник), немножко поигрывающий своей привлекательностью. Его появление во втором акте существенно поддерживает накал трагико-комедийных эмоций.
Другое дело — Тамара. Тут самоуничижение на грани тупоумия, и при этом женское обаяние, умноженное обаянием актрисы Нелли Поповой. У жены и мужа в пьесе Сигарева разное видение совместной жизни. Гупешка собирается служить своему идолу до конца дней. Леонид — использовать Гупешку, вытереть об нее ноги и выбросить, как ветошку, за порог.
Поставил спектакль главный режиссер театра Влад Фурман, мастер сценических гипербол. Вместе с художником Эмилем Капелюшем они делают попытку обобщить ситуацию, помещая женский силуэт в верхний ярус сцены, в обычный деревенский интерьер с фотографиями на стенах. Но случай «Гупешки» бьет по нервам своей неординарностью, состоянием «из ряда вон», на пределе, на срыве. Отсюда отдаленные параллели с Достоевским. Да, мы прекрасная нация, не слишком себя уважающая. И если, по автору, такова жизнь, то единственное, что нам остается, — думать о красоте, которая якобы «спасет мир», надеяться вместе с драматургом на возрождающую силу искусства.
Василий Сигарев тоже пишет полные безысходности тексты, называя их просто пьесами, а не современными трагедиями. Хотя во многих его сочинениях, вызывающих отчаяние от утраты человеческого в человеке, есть один или два героя, чья судьба висит на волоске. В некоторых случаях ситуация смягчается благополучными, хрустально-хрупкими финалами пьес (в роли сказочника зачастую выступает сам автор, завершающий свои создания напутственными ремарками). Более того, в творениях Сигарева видны почтенные драматургические корни, идущие от Вампилова и Петрушевской. От Вампилова — построение сюжета как анекдота с непременным перевертышем в финале (впрочем, тут можно вспомнить и Пушкина, и Гоголя). От Петрушевской — пронзительная правда жизни, меткий глаз на повседневные ситуации и верное ухо на современную лексику.
Слышать так, как слышит уличную речь Сигарев, может только истинный талант. Что первично в его творениях — речь, аранжированная легко узнаваемыми интонациями, или слегка надуманный, имеющий литературный привкус событийный ряд, — сие должно остаться тайной писательской техники. Меня подлинность услышанных текстов одновременно восхищает (такова сила искусства!) и ужасает (такова правда жизни!). Зато комедийная окраска его сюжетов успокаивает, льет бальзам на душевные раны.
Ну и, конечно, криминал. Без него современного актуального искусства не бывает.
В пьесе «Похищение» полностью повторяется история, рассказанная в знаменитой новелле О.Генри «Вождь краснокожих» (по мотивам которой она и написана). У американского автора благородные жулики вечно попадают впросак. Украденный ими в надежде на выкуп мальчишка оказывается двуногой ракетой. Плюс меняется на минус, и страдающей стороной — чем дальше, тем больше — становятся сами злосчастные бандиты. У Василия Сигарева фабула строится по принципу матрешки. Клоуны Сэм и Билл, они же Шура Короедов и Толя Сундуков, пустились во все тяжкие от отчаяния. Сэм и Билл — знакомые имена, не так ли? Всю свою артистическую жизнь Шура и Толя зарабатывали на пропитание, разыгрывая на арене сюжет О.Генри. Теперь цирк продан, купил его новорусский бизнесмен Вован Чебоксарский, но труппа не желает расходиться. На последнем излете надежды Шура и Толя решаются воплотить в жизнь любимую историю, украв сынулю Вована, малолетнего Савелия. Но, как и прототипов, их ждет фиаско, которое на самом-то деле их главная удача и есть. Не будем раскрывать всех тайн пьесы, скажем только, что сюжет ее закольцован. Шура и Толя мечтали о новом цирке, отделанном «хрусталем, золотом, платиной, серебром только в местах, незаметных для глаза». Они его получили! Как? В том-то и фокус.
«Похищение» — типичная комедия положений, только «положениями», в соответствии с требованиями времени, оказываются взрывы, пытки и прочие страсти. Однако нас пугают, а нам не очень-то страшно. Режиссер спектакля Валерий Гришко, в свою очередь, ставит ситуацию с ног на голову, заставляя поработать клоунами новорусского Вована (в снятом с натуры исполнении Сергея Паршина), сына его Савелия (Наталья Парашкина) и братву. Жаргон хозяев жизни вкупе с манерами «пальцы веером» спародированы очень точно. Но это еще полдела. Спародирована логика поведения — дикая, антигуманная, невменяемая. Особенно смешно, когда малолетнее чадо вторит подвигам отца. Мальчик Савелий у Натальи Парашкиной — вылитый Вован, такой же квадратный, малиновопиджаковый (определение Василия Сигарева), какой-то омраченный и жутко деловой. Типа, живущий по понятиям.
Сами же клоуны, носящие это гордое звание по профессиональному праву, — в меру пьяненькие мужички, бестолковщина и никчемность. Эти свойства, может быть, и оберегают их, позволяют остаться нормальными людьми в этом удивительнейшем из миров.
Актеры, исполняющие роли клоунов, предъявляют в этих самоигральных амплуа основательную сценическую культуру. Пиком роли боязливого Толяна (Анатолий Горин) становится переодевание в женское платье. А ведущий интригу Шура (Валерий Кухарешин), по крайней мере, стремится выглядеть разбитным малым. Театр приближает спектакль к канону развлекательного зрелища, достаточно острого, но все равно незлобивого. Между тем, автор подарил актерам миг преображения, когда герои могут блеснуть цирковой выучкой. Тем более что сценический объем Театра «Русская антреприза» под рукой художника Николая Сазонова с легкостью преобразился в цирковую арену. Но для этого театральным актерам надо принадлежать другой, площадной стихии.
Для драматурга сей эпизод — кульминация пьесы. Он наивно надеется, что цирковое искусство облагородит мальчишку и тот чудесным образом преобразится. Театр более прагматичен. Не отдельно взятый мальчишка встает в ряды бедных, но благородных радетелей арены. Театр придумал ход еще более разительный. Целый цирк приобретен Вова-ном в подарок артистам. Размах фантастический, но реальный. И, продолжая весело улыбаться, грустные зрители расходятся по домам.
Вторая, поставленная «Русской антрепризой», пьеса Сигарева «Гупешка» гораздо сложнее в жанровом отношении. То ли комедия, то ли трагедия. Так у автора. В спектакле можно заметить оттенок психоделической драмы. Как и во многих пьесах Василия Сигарева, действие происходит в обычной квартире. Но в основе сюжета ситуация анекдотическая: муж в шкафу, жена и любовник. Только любовник липовый, а жена... Святая ли она, убогая ли или блаженная — решать должен зритель. В спектакле масса трогательных подробностей. Первое знакомство двух робких взрослых людей, мнимого любовника (Евгений Баранов) и Тамары (Нелли Попова). Затверженное Тамарой-Гупешкой, как «Отче наш», и повторяемое рефреном: «Муж меня из деревни вытащил». Собачья привязанность Гупешки к драгоценному Ленечке, извечное женское: «Мой милый, что тебе я сделала?». Диалоги героев, льющиеся «легато», донельзя узнаваемы и забавны, а мы побаиваемся, как бы этот словесный поток не сорвался в безумие.
Актерам-мужчинам этого спектакля, чтобы почувствовать твердую почву под ногами, приходится выбрать амплуа. Евгений Баранов, играющий Пашу, — простак. Леонид в исполнении Михаила Разумовского — негодяй по определению, полуинтеллигентный проходимец (к тому же Пашин начальник), немножко поигрывающий своей привлекательностью. Его появление во втором акте существенно поддерживает накал трагико-комедийных эмоций.
Другое дело — Тамара. Тут самоуничижение на грани тупоумия, и при этом женское обаяние, умноженное обаянием актрисы Нелли Поповой. У жены и мужа в пьесе Сигарева разное видение совместной жизни. Гупешка собирается служить своему идолу до конца дней. Леонид — использовать Гупешку, вытереть об нее ноги и выбросить, как ветошку, за порог.
Поставил спектакль главный режиссер театра Влад Фурман, мастер сценических гипербол. Вместе с художником Эмилем Капелюшем они делают попытку обобщить ситуацию, помещая женский силуэт в верхний ярус сцены, в обычный деревенский интерьер с фотографиями на стенах. Но случай «Гупешки» бьет по нервам своей неординарностью, состоянием «из ряда вон», на пределе, на срыве. Отсюда отдаленные параллели с Достоевским. Да, мы прекрасная нация, не слишком себя уважающая. И если, по автору, такова жизнь, то единственное, что нам остается, — думать о красоте, которая якобы «спасет мир», надеяться вместе с драматургом на возрождающую силу искусства.
