В нашем театре играют артисты-ученики Валерия Николаевича. В эти печальные дни они вспоминают истории, связанные с любимыми педагогом.
Сергей Курышев, народный артист России
Образ мира, в слове явленный (Пастернак) открывал нам В. Н. На уроках, на репетициях, в частных разговорах. Каждый день. Каждое мгновение...
После речевой разминки (В. Н и в декабре проводил разминки перед спектаклем) он вдруг спросил: “Когда пригласишь-то?”
Захлестнуло смешанное чувство благодарности, радости и смущения. Его вниманием никто из нас не обделён, но всё же...
— Выбирайте, когда Вам удобно.
— А места найдутся?
— У Влада для Вас?! Конечно, найдутся!
И он пришёл! И хватило у него сил ещё и поговорить с нами. И обнять. И поздравить.
Мой Учитель долгие годы. Мой Учитель навсегда. Спасибо Тебе.
После речевой разминки (В. Н и в декабре проводил разминки перед спектаклем) он вдруг спросил: “Когда пригласишь-то?”
Захлестнуло смешанное чувство благодарности, радости и смущения. Его вниманием никто из нас не обделён, но всё же...
— Выбирайте, когда Вам удобно.
— А места найдутся?
— У Влада для Вас?! Конечно, найдутся!
И он пришёл! И хватило у него сил ещё и поговорить с нами. И обнять. И поздравить.
Мой Учитель долгие годы. Мой Учитель навсегда. Спасибо Тебе.
Пётр Семак, народный артист России
Тяжело говорить, потому что я надеялся, Валерий Николаевич справится с этой ситуацией.
Невосполнимая утрата. Ушёл из жизни человек, который не только в жизни нашего поколения имел такое огромное влияние и такую значимость. Великий, гениальный педагог…
Я помню, он очень гордился тем, что М.Л. Ростропович называл его “великим экспертом”. Он считал, что таких специалистов, как Валерий Николаевич, можно по пальцам во всём мире перечесть, кто так глубоко и тонко понимает музыку.
Он боготворил оперу, был музыкальным человеком, преклонялся перед Марией Каллас. Приучал и нас слушать музыку великих исполнителей. Валерий Николаевич Галендеев был экспертом с проницательной и феноменальной памятью. На прослушиваниях всегда отмечал одарённых молодых людей, видел их перспективы, умел раскрыть и поддержать талант. В разных моментах был рядом, всегда помогал.
Помню случай. Коля Павлов, мой одногруппник, в студенческом спектакле “Братья Карамазовы” играл Великого инквизитора. У него был монолог. А для студента монолог – испытание невероятное. Он к нему готовился тщательно, скоро должна была состояться премьера. Он очень волновался и просил Валерия Николаевича послушать его монолог ещё и ещё раз. И вот, Валерий Николаевич выслушал все 20 минут монолога и сказал: “Коля, молодец. Все акценты расставлены, правильно держишь сквозное действие, посыл, главная мысль, сверхзадачу ты держишь, всё у тебя правильно. Теперь, Коленька, надо излучать!”
“Излучать надо”, – сказал Галендеев. Коля понял эту задачу, и сколько мы играли, а мы всегда наблюдали друг за другом и гордились, потому что видели, как превращаемся в зрелых актёров, – Коля излучал.
Помню, когда ставили “Eвгения Онегина”… врезались в память строки, из сцены дуэли, о Ленском… “Так медленно по скату гор, на солнце искрами блистая, спадает глыба снеговая”. Я думаю, и Валерий Николаевич такая глыба. Это невосполнимая потеря. Таких людей уже не будет.
Невосполнимая утрата. Ушёл из жизни человек, который не только в жизни нашего поколения имел такое огромное влияние и такую значимость. Великий, гениальный педагог…
Я помню, он очень гордился тем, что М.Л. Ростропович называл его “великим экспертом”. Он считал, что таких специалистов, как Валерий Николаевич, можно по пальцам во всём мире перечесть, кто так глубоко и тонко понимает музыку.
Он боготворил оперу, был музыкальным человеком, преклонялся перед Марией Каллас. Приучал и нас слушать музыку великих исполнителей. Валерий Николаевич Галендеев был экспертом с проницательной и феноменальной памятью. На прослушиваниях всегда отмечал одарённых молодых людей, видел их перспективы, умел раскрыть и поддержать талант. В разных моментах был рядом, всегда помогал.
Помню случай. Коля Павлов, мой одногруппник, в студенческом спектакле “Братья Карамазовы” играл Великого инквизитора. У него был монолог. А для студента монолог – испытание невероятное. Он к нему готовился тщательно, скоро должна была состояться премьера. Он очень волновался и просил Валерия Николаевича послушать его монолог ещё и ещё раз. И вот, Валерий Николаевич выслушал все 20 минут монолога и сказал: “Коля, молодец. Все акценты расставлены, правильно держишь сквозное действие, посыл, главная мысль, сверхзадачу ты держишь, всё у тебя правильно. Теперь, Коленька, надо излучать!”
“Излучать надо”, – сказал Галендеев. Коля понял эту задачу, и сколько мы играли, а мы всегда наблюдали друг за другом и гордились, потому что видели, как превращаемся в зрелых актёров, – Коля излучал.
Помню, когда ставили “Eвгения Онегина”… врезались в память строки, из сцены дуэли, о Ленском… “Так медленно по скату гор, на солнце искрами блистая, спадает глыба снеговая”. Я думаю, и Валерий Николаевич такая глыба. Это невосполнимая потеря. Таких людей уже не будет.
Аркадий Коваль, заслуженный артист России
Валерий Николаевич друг, педагог, учитель… Невосполнимая потеря.
Это громадная ниша, которую занять некому.
Для нас он был всем и в жизни, и в профессии. Был большим другом актёров, и мой личный.
Я ему звонил где-то в ноябре, он плохо себя чувствовал уже. Хотел, чтобы он мне помог с новой ролью. Он не отказался, просто надо было найти время. Но так мы и не встретились, о чём я сейчас сожалею безумно.
Масса была и весёлых, и грустных с ним историй. Я не помню ни одного скандала с ним. Он был человек совершенно неконфликтный, с глубоким чувством юмора, поэтому никогда не переходил на личности, иногда “царапал” студентов с точки зрения своего юмора. А в общем-то был душой нашего курса, душой нашего театра, в котором я проработал почти 20 лет, Малого драматического…
Я без него не представляю, как произойдёт всё служение профессии актёров, которые там остались. Это, действительно, невосполнимая потеря. Мы ещё даже не начали понимать, что мы потеряли. В жизни нашей обыденной, рутинной, мы не замечали… Казалось, это будет всегда – плечо, которое может подставить он.
При всяком обращении к нему он всегда был готов помочь. Я не встречался с ним, когда он уже ставил спектакли, но мне казалось, что он всегда их ставил. И в наших прозаических отрывках, и в работе на курсе он всегда был мотором творческого процесса. Даже когда Лев Абрамович Додин опускал руки, Валерий Николаевич всё подхватывал и умудрялся найти рычажки актёрам, чтобы направить их на верный путь.
Это громадная трагедия для нас – для петербургской культуры, я бы даже сказал, для всероссийской культуры, потому что его знал весь театральный мир. И Москва, и Петербург, и провинциальные театры, Нижний Новгород, где он учился. Вся театральная общественность его знала и очень ценила.
Я сейчас не могу вспомнить ни одной обиды, как с его, так и с нашей стороны. Он никогда никого не обижал, и сам не обижался. Он был искренний интеллигент и профессионал.
Это громадная ниша, которую занять некому.
Для нас он был всем и в жизни, и в профессии. Был большим другом актёров, и мой личный.
Я ему звонил где-то в ноябре, он плохо себя чувствовал уже. Хотел, чтобы он мне помог с новой ролью. Он не отказался, просто надо было найти время. Но так мы и не встретились, о чём я сейчас сожалею безумно.
Масса была и весёлых, и грустных с ним историй. Я не помню ни одного скандала с ним. Он был человек совершенно неконфликтный, с глубоким чувством юмора, поэтому никогда не переходил на личности, иногда “царапал” студентов с точки зрения своего юмора. А в общем-то был душой нашего курса, душой нашего театра, в котором я проработал почти 20 лет, Малого драматического…
Я без него не представляю, как произойдёт всё служение профессии актёров, которые там остались. Это, действительно, невосполнимая потеря. Мы ещё даже не начали понимать, что мы потеряли. В жизни нашей обыденной, рутинной, мы не замечали… Казалось, это будет всегда – плечо, которое может подставить он.
При всяком обращении к нему он всегда был готов помочь. Я не встречался с ним, когда он уже ставил спектакли, но мне казалось, что он всегда их ставил. И в наших прозаических отрывках, и в работе на курсе он всегда был мотором творческого процесса. Даже когда Лев Абрамович Додин опускал руки, Валерий Николаевич всё подхватывал и умудрялся найти рычажки актёрам, чтобы направить их на верный путь.
Это громадная трагедия для нас – для петербургской культуры, я бы даже сказал, для всероссийской культуры, потому что его знал весь театральный мир. И Москва, и Петербург, и провинциальные театры, Нижний Новгород, где он учился. Вся театральная общественность его знала и очень ценила.
Я сейчас не могу вспомнить ни одной обиды, как с его, так и с нашей стороны. Он никогда никого не обижал, и сам не обижался. Он был искренний интеллигент и профессионал.
Елена Калинина, лауреат премии «Фигаро»
Что я могу сказать? Всё равно, что говорить о Пушкине, о Толстом, о Бродском. Да... Великие поэты.... Валерий Николаевич лучшее, что было в моем театральном образовании. И я очень горжусь, что училась у этого Мастера. Лучший! Таких нет больше, как нет больше Пушкина. И никто меня не переубедит, что есть.
Валерий Николаевич взял меня на курс к В.М. Фильштинскому, потом привёл в МДТ. И всегда поддерживал в профессии, когда я была в его поле зрения. Это был мой самый главный наставник. Он сидел в зале на репетициях у Додина, и по глазам можно было прочесть, правильно ли идёт процесс или все бессмысленно. Когда он смеялся – это была победа! Безупречный вкус и глубокие знания. Мы учились любить профессию. Над строчкой Онегина бились часами. Я тогда поняла, что Театр – это очень серьёзно и сложно.
А ещё он привил чувство стыда за то, что мало знаешь, мало читаешь. Хотелось расти и читать, читать. Сопрягать прочитанное с собой, со временем. Быть серьёзным. Любить каждое Слово Автора. Каждая буквочка этого Слова – Жемчуг. Нельзя просто ронять Слова, болтать километры на сцене просто так. Когда я вижу артистов, болтающих бессмысленно и болтающихся на сцене, всегда думаю: "Галендеева на вас нет!" > Anna: Нам было мало позволено. Надо было много подумать, прежде чем сказать Мысль. И мы думали. Репетиции превращались в целые университетские лекции. Мозг взрывался, чтобы потом было легко и в удовольствие. Он приучал к Труду. А ещё терпеть не мог банальности в артистах. Непременно надо было быть собой, не так как у партнёра. Быть оригинальной и неожиданной. Воспитывал в артисте Личность без оглядки, что могут подумать на стороне. Качества Чемпионов. Все его студенты, я убеждена, Чемпионы.
Уход Валерия Николаевича – это закат. Какая-то жизнь в театральном мире будет продолжаться. Но это будет история с нуля, пока не родится Гений такого масштаба. Светлая память... Поклон... И Спасибо...
На фото: артисты спектакля Льва Додина «Клаустрофобия», педагог-репетитор Валерий Галендеев, Елена Калинина в образе Спички Пробкиной, alter ego.
Валерий Николаевич взял меня на курс к В.М. Фильштинскому, потом привёл в МДТ. И всегда поддерживал в профессии, когда я была в его поле зрения. Это был мой самый главный наставник. Он сидел в зале на репетициях у Додина, и по глазам можно было прочесть, правильно ли идёт процесс или все бессмысленно. Когда он смеялся – это была победа! Безупречный вкус и глубокие знания. Мы учились любить профессию. Над строчкой Онегина бились часами. Я тогда поняла, что Театр – это очень серьёзно и сложно.
А ещё он привил чувство стыда за то, что мало знаешь, мало читаешь. Хотелось расти и читать, читать. Сопрягать прочитанное с собой, со временем. Быть серьёзным. Любить каждое Слово Автора. Каждая буквочка этого Слова – Жемчуг. Нельзя просто ронять Слова, болтать километры на сцене просто так. Когда я вижу артистов, болтающих бессмысленно и болтающихся на сцене, всегда думаю: "Галендеева на вас нет!" > Anna: Нам было мало позволено. Надо было много подумать, прежде чем сказать Мысль. И мы думали. Репетиции превращались в целые университетские лекции. Мозг взрывался, чтобы потом было легко и в удовольствие. Он приучал к Труду. А ещё терпеть не мог банальности в артистах. Непременно надо было быть собой, не так как у партнёра. Быть оригинальной и неожиданной. Воспитывал в артисте Личность без оглядки, что могут подумать на стороне. Качества Чемпионов. Все его студенты, я убеждена, Чемпионы.
Уход Валерия Николаевича – это закат. Какая-то жизнь в театральном мире будет продолжаться. Но это будет история с нуля, пока не родится Гений такого масштаба. Светлая память... Поклон... И Спасибо...
На фото: артисты спектакля Льва Додина «Клаустрофобия», педагог-репетитор Валерий Галендеев, Елена Калинина в образе Спички Пробкиной, alter ego.
Олег Гаянов
Когда-то Валерий Николаевич рассказал мне, что поспорил с очень близким ему человеком (не знаю, могу ли я назвать его), который блистательно преподавал сцен. речь в Нижегородском театральном училище, в котором я имел честь учиться очень немного до армии и чуть-чуть после неё, после чего поехал в Ленинград и поступил на курс Льва Абрамовича и Валерия Николаевича.
Так вот, причиной спора был я: мастер из Нижнего (он хоть и не занимался со мной, но знал меня хорошо) не верил, что я смогу исправить свои речевые проблемы, а Валерий Николаевич утверждал обратное. И вот, (я уже служил в МДТ), этот очень любимый мною, как и всеми нижегородскими студентами, педагог, посмотрев наш дебютный спектакль, признал, что Валерий Николаевич этот спор выиграл. В выигрыше, в результате, оказался, конечно же, я, но...
Понимаете, Мастер с большой буквы не говорит (как большинство сегодня): “Я ничего не смогу с этим сделать!” Он берёт и решает непосильные для других задачи. Спокойно, как обычный, рядовой момент. Как же повезло нам именно с Мастерами! За почти сорок лет (так и хочется сказать "пути к Земле обетованной") постоянной учебы у Валерия Николаевича создалось невольное ощущение, что так и будет всегда. И я не понимаю ещё, как будет происходить осознание, что дальше придётся как-то учиться без него.
Валерий Николаевич! Нижайший Вам поклон и вечная память!
На фото: Олег Гаянов в постановке Валерия Галендеева «Вакханалия. Пастернак».
Так вот, причиной спора был я: мастер из Нижнего (он хоть и не занимался со мной, но знал меня хорошо) не верил, что я смогу исправить свои речевые проблемы, а Валерий Николаевич утверждал обратное. И вот, (я уже служил в МДТ), этот очень любимый мною, как и всеми нижегородскими студентами, педагог, посмотрев наш дебютный спектакль, признал, что Валерий Николаевич этот спор выиграл. В выигрыше, в результате, оказался, конечно же, я, но...
Понимаете, Мастер с большой буквы не говорит (как большинство сегодня): “Я ничего не смогу с этим сделать!” Он берёт и решает непосильные для других задачи. Спокойно, как обычный, рядовой момент. Как же повезло нам именно с Мастерами! За почти сорок лет (так и хочется сказать "пути к Земле обетованной") постоянной учебы у Валерия Николаевича создалось невольное ощущение, что так и будет всегда. И я не понимаю ещё, как будет происходить осознание, что дальше придётся как-то учиться без него.
Валерий Николаевич! Нижайший Вам поклон и вечная память!
На фото: Олег Гаянов в постановке Валерия Галендеева «Вакханалия. Пастернак».
Алексей Морозов, лауреат премии «Фигаро»
Мне трудно говорить публично сегодня.
Так получилось, что, похоже, я был последним из огромной армии учеников, кто лично говорил с Валерием Николаевичем и даже удостоился чести накормить его. Я благодарен всем, без кого этой встречи не случилось бы.
Спасибо, любимый мой Учитель, что пустили к себе; за наш большой, тёплый последний разговор. Спасибо, что дали профессию и вернули в неё много лет назад. Спасибо за всё.
Бродил недавно около двух самых важных для Вас адресов – у МДТ и по Моховой. Вы всю свою жизнь были главным символом этих мест, и без Вас тут всё по-другому.
Светлая память Вам, родной.
Так получилось, что, похоже, я был последним из огромной армии учеников, кто лично говорил с Валерием Николаевичем и даже удостоился чести накормить его. Я благодарен всем, без кого этой встречи не случилось бы.
Спасибо, любимый мой Учитель, что пустили к себе; за наш большой, тёплый последний разговор. Спасибо, что дали профессию и вернули в неё много лет назад. Спасибо за всё.
Бродил недавно около двух самых важных для Вас адресов – у МДТ и по Моховой. Вы всю свою жизнь были главным символом этих мест, и без Вас тут всё по-другому.
Светлая память Вам, родной.
Полина Севастьянихина
Валерий Николаевич останется для меня навсегда великой загадкой и неповторимым гением. Я не знаю ещё подобного человека, да таких и нет.
Верю, что он обрёл покой, и теперь сверху будет давать нам свои наставления и подтрунивать по-доброму над нами, кто остался. И, как мне кажется, правильным будет немного помолчать в память о нём, вспомнить все то, что он вложил в нас и идти дальше, никогда не забывая, рассказывая всем о Нём и бережно неся Его голос.
И мы встретимся ещё раз все вместе, обязательно.
На фото: Полина Севастьянихина и Валерий Галендеев после спектакля «Дон Кихот» 8 декабря 2023 года.
Верю, что он обрёл покой, и теперь сверху будет давать нам свои наставления и подтрунивать по-доброму над нами, кто остался. И, как мне кажется, правильным будет немного помолчать в память о нём, вспомнить все то, что он вложил в нас и идти дальше, никогда не забывая, рассказывая всем о Нём и бережно неся Его голос.
И мы встретимся ещё раз все вместе, обязательно.
На фото: Полина Севастьянихина и Валерий Галендеев после спектакля «Дон Кихот» 8 декабря 2023 года.
Екатерина Черепанова
У Валерия Николаевича было прекрасное чувство юмора! Я, как и все мои однокурсники, с упоением слушала его рассказы и взахлёб смеялась над актёрскими показами! Огромное обаяние, знания, мощь!!!
Но вначале нашего с ним знакомства, я никак не могла выносить его юмор над собой! Так колко, так точно! Обижалась, не понимала за что и почему! Видела, как кто-то так и сохранил обиду, не смог ничего изменить, но я решила для себя, что разгадаю этот ребус! Мне очень хотелось с ним работать, а не трястись от страха, когда меня вызывают на площадку!
Как же я рада, что у меня получилось! Секрет заключался в том, что нужно было просто самой посмеяться над собой!
Сразу после этого он начал хвалить меня! Разговаривать со мной, понимать, давать мне проявиться в сложном материале…!
Большая ему благодарность за такой ценный урок!
Мне жаль, что я не поделилась с ним новостью о том, что начала сама заниматься с людьми речью. Постеснялась. А зря.
Но своим ученикам я всегда рассказываю, что вдохновили меня на это дело мои любимые педагоги по речи!
Я стараюсь трепетно передавать их знания, и каждый раз заглядываю в свою рабочую тетрадь со времён учебы, проверяю себя.
Валерий Николаевич, спасибо Вам за всё. Счастье, что вы остались в книгах, в видео, в нашей памяти и в наших делах!
Сегодня вся лента в инстаграме состоит из постов моих друзей о Вас! Какая большая любовь!
Спасибо, спасибо, спасибо!!!…
Но вначале нашего с ним знакомства, я никак не могла выносить его юмор над собой! Так колко, так точно! Обижалась, не понимала за что и почему! Видела, как кто-то так и сохранил обиду, не смог ничего изменить, но я решила для себя, что разгадаю этот ребус! Мне очень хотелось с ним работать, а не трястись от страха, когда меня вызывают на площадку!
Как же я рада, что у меня получилось! Секрет заключался в том, что нужно было просто самой посмеяться над собой!
Сразу после этого он начал хвалить меня! Разговаривать со мной, понимать, давать мне проявиться в сложном материале…!
Большая ему благодарность за такой ценный урок!
Мне жаль, что я не поделилась с ним новостью о том, что начала сама заниматься с людьми речью. Постеснялась. А зря.
Но своим ученикам я всегда рассказываю, что вдохновили меня на это дело мои любимые педагоги по речи!
Я стараюсь трепетно передавать их знания, и каждый раз заглядываю в свою рабочую тетрадь со времён учебы, проверяю себя.
Валерий Николаевич, спасибо Вам за всё. Счастье, что вы остались в книгах, в видео, в нашей памяти и в наших делах!
Сегодня вся лента в инстаграме состоит из постов моих друзей о Вас! Какая большая любовь!
Спасибо, спасибо, спасибо!!!…
