Антигона

30 мая состоялся четвёртый показ Лаборатории — режиссёрского эскиза «Антигона» в рамках четвёртого этапа цикла «Арт-пилоты» (2025) «Пьеса. Метод. Спектакль».

Представляют лабораторию ООГО «Российский фонд культуры» и Учреждение культуры Санкт-Петербургский театр имени Андрея Миронова.

В этот день экспертное жюри и зрители смотрели режиссёрский эскиз Елены Левиной, выпускницы мастерской Григория Михайловича Козлова в РГИСИ — это была «Антигона» по пьесе Ж. Ануя.

Среди артистов, занятых в постановке — Людмила Яковлева (Антигона), Михаил Черкашин (Креонт), Елена Калинина (Эвридика), Василий Щипицын (Стражник 1), Максим Кисин (Стражник 2).

В жюри — театровед, кандидат искусствоведения Александр Платунов, заслуженная артистка России, соучредитель театра «Комик-Трест» Наталья Фиссон, кандидат искусствоведения, заслуженный деятель искусств республики Бурятия, профессор РГИСИ, лауреат премии «Фигаро» Евгения Кириллова, мим, актёр театра «Лицедеи», лауреат премии «Фигаро» Анвар Либабов, журналист, телеведущий, кандидат искусствоведения, лауреат премии «Золотое перо», академик киноакадемии «Ника», лауреат премии «Фигаро» Сергей Шолохов, театральный критик Елена Вестергольм и заслуженный деятель искусств России, художественный руководитель — директор Санкт-Петербургского театра имени Андрея Миронова Влад Фурман.

В. ФУРМАН: Ануй написал это в драме, в 43-м году. Очень непростая мысль здесь лежит. В отношениях между героями очень психологически непростой процесс происходит. Перфоманс мне очень нравится. Я люблю это всё. История с буквами на спине очень убедительна. Вы держите от начала до конца. Но нужно найти верное сочетание, может, это немецкий театр нам в помощь. Отсюда и костюмы вырастают. Красную рубаху нужно заменить. Нужно думать в сторону эклектики, 43-й год, сегодняшний день. Так вот, возвращаясь к основе. Существования в процессе драматическом мне не хватило. Мне не хватило переходов. Это психологический театр. Когда ты уходишь в эмоцию, это промахивается всё. Как и всегда, всё упирается в разбор, в исследование автора. Нужно понять, почему он написал это, что это был за человек. Франция того времени, фашизм, культурные веяния того времени… Что влияло на человека, почему он так написал, а не иначе? Это всё имеет значение. Необходима работа с автором и разбор, психологический разбор диалога между героями, мне кажется, на это надо обратить внимание, а так, в целом, все эти ходы хорошие. Прекрасные актёрские работы!

Е. КИРИЛЛОВА: На мой взгляд, мизансцена превалировала над смыслом. И знаете, почему? Потому что всё, что есть в движении, сказано, и так или иначе любое движение глаз воспринимает, и глаз, естественно, свои впечатления впечатывает в мозг, и так далее, и так далее, и это всегда запоминается, но там есть ещё такая часть пробы, как слово, и слово по сравнению с тем, какие пробы сделало тело, уступает. Оно уступает в чём? Оно, во-первых, однотонно, всё, что бы ни происходило, оно всё немного склонно к истерии и к невнятности. Это звук, который телом не освоен. То, что там смыслово, это интересно смотреть, а воспринимать это очень мелодраматично и снижает уровень темы. Потому что тема трагическая, любая трагедия, она живёт в трёх временах. Она живёт в настоящем, в будущем, причём будущее, как ни странно, очень сомкнуто с прошлым. Прошлое — это сейчас наше настоящее. И в этом смысле само качество произнесения должно каким-то образом не стирать то, что нашёл телесно, а хотя бы до этого же уровня доходить. А в этом плане гласные не осуществляют длительность, они очень временами короткие и смятые, а согласные неумелые, как будто нет умения произнести до конца слова. Когда мы поём, мы же знаем тональность, в которой мы поём, и сами себя можем ловить на фальши. Мы сами себе осуществляем самокоррекцию. Когда уже вы начали посыпать друг друга песком, мне стало неловко, больно за вас. И при этом, я рада, что я это посмотрела, потому что есть в этом живая какая-то проба. Большое спасибо, и я очень рада, что и вы попробовали работать с таким сложным материалом, и поняли, что это не такое лёгкое дело.

С. ШОЛОХОВ: Мне показалось, что, действительно, очень удачно выбран контрапункт между пафосом и комическими нотками. И, может быть, его немножко надо усилить, может быть, Антигоне надо в каком-то месте говорить громче, наверху, когда вы были на лестнице и говорили, я плохо слышал слова. Так, мне кажется, что у вас очень сильная работа. Она просто запомнилась каждым кадром, можно сказать. Я, если после спектакля или фильма запоминаю кадры, для меня это знак того, что удача состоялась. Потому что, если я выхожу после просмотра и ничего не помню, то, значит, это так себе. А здесь я практически каждый кадр могу восстановить в своей памяти. И меня заинтересовали костюмы героев, начиная от охранников, кончая этим странным верёвочным костюмом у Елены Калининой. Он прекрасно сочетался с мехами Креонта. Я вас поздравляю с отличной работой.

А. ЛИБАБОВ: Мне понравилось почти исключительно всё. Я согласен с предыдущим оратором, что не монотонность, а взятый физиологический фальцет немножко был излишним. Мне здесь нравятся перформативные части. Есть в этом какая-то «адасинщина» [А. Адасинский]. Всё актёрские работы понравились. Миша раскрылся, трое главных героев — все молодцы. Но для двух часов, допустим, надо перепады физиологические убрать немножечко. Да и для сорока минут многовато натурализма.

Н. ФИССОН: У меня гигантская благодарность. Первое, потому что я считаю, что это совсем не детская работа, и это взрослое высказывание, и это очень серьёзно для меня прозвучало. Мне очень понравилось, что это мышление не просто картинкой, а мышление динамикой киношного высказывания. Какие-то мелочи тронули до глубины души: каменный лев, роняющий слёзы… Меня очень это подкупило, это было красиво. Образность, которая задана здесь, очень мощная. И я не увидела в этом «адасиновщины» абсолютно. Для меня это совершенно самобытный подход. Фигуры, которые встают и превращаются в каменные статуи… Очень много ассоциативного ряда во всём: в выходе с цветами, с охранниками, которые выносят тело. Очень сильные актёрские работы. И охранники, их игра, и попытка выйти на юмор. Мне очень понравилось, что есть контрапункт трагедии и линия с иронией, в эту сторону можно уйти ещё больше. Это как раз то, что ближе к нам — уйти в «либабовщину» и в «фиссоновщину». Когда я смотрела эскиз, я боялась иногда за актёров, на лестнице постоянно была вода и песок, но все справились. Здесь суперрезультат, потому что я понимаю, что не было постановщика пластики, хотя на будущее он нужен, я понимаю, что всего было десять репетиций, и это катастрофически мало. Я очень напряглась, когда мне сказали, что я должна буду смотреть «Антигону», но эта вещь сегодня очень актуальна у вас, это Ж. Ануй, и очень совпадает с сегодняшним днём, гениальный выбор материала. Он настолько влетает в сегодняшний день, и всё, что проживается, настолько точно, что это просто попадание в десятку. Я уверена, что это крутейшая работа может стать, если до конца докрутить эту историю, чтобы это выходило на невероятную высоту, почти, что называется, греческую, шикарной историей.

А. ПЛАТУНОВ: Есть такая история, когда при всех «но», начиная с замечания, которое мы услышали из уст высочайшего профессионала Евгении Ивановны, есть ещё история поколенческая. Не услышит, может быть, из другого поколения человек, что за этими как бы претензиями к каким-то формальным вещам есть даже внутренняя осторожность по отношению к сути того, что происходило. Потому что это действительно очень современно. Из всего, что мы видели, это самое актуальное, но, конечно, при всех «но», главное, человек сегодня должен говорить — человек вот этого возраста — говорить о том, что его волнует, потому что для этого мы приходим в театр. Когда человек берёт пьесу Чехова, и начинает мне что-то пытаться рассказать про девятнадцатый век… Поверьте, я про него знаю намного больше. А вот про то, что тебя волнует сегодня… Это безусловное достоинство этого эскиза. С намётками на костюмы, на пространство, как это будет начинаться и как будет заканчиваться, с массой находок не только режиссёрских, но и сценографических, с замечательно сыгранными ролями. Антигона — это чудесно! Вы бы вообще могли молчать, только вот эти глаза ваши — и всё, мне достаточно! Всё сказано этими глазами, понимаете? Здесь много шероховатостей, всё неровно. Но так и должно быть! Всё здесь должно тревожить и не должно быть идеально. Чтобы зритель выходил с таким чувством, будто что-то здесь не так. Поздравляю, это талант, да что тут говорить, молодцы, спасибо.