30 мая состоялось обсуждение третьего показа Лаборатории — режиссёрского эскиза «Калека с острова Инишмаан» в рамках четвёртого этапа цикла «Арт-пилоты» (2025) «Пьеса. Метод. Спектакль»

Представляют лабораторию ООГО «Российский фонд культуры» и Учреждение культуры Санкт-Петербургский театр имени Андрея Миронова.

И вот, какие мнения вынесло экспертное жюри.

А. ПЛАТУНОВ: Есть такой материал, который кажется самоигральным. Макдонах, конечно, относится к таким вещам. Но на самом деле мне кажется, что это всё-таки ошибочное мнение, потому что он глубже, чем это кажется на первый взгляд. И с этой самоигральностью надо, в каком-то смысле, даже и бороться. То, что мы сегодня увидели… Меня смутило, что я как будто уже видел спектакль, сделанный по этой пьесе. С этой музыкой или с очень похожей, с таким же ходом. Мне очень понравился эпизод Ирины и Елены, когда они вдвоём. Дальше начинается суета, дальше это размывается. Но когда они вместе находятся на крупном плане, и когда не «шуткуют», но смешно – это очень хорошо. Я прям наслаждение испытывал. Но дальше это сбилось, потому что дальше начался более привычный, банальный Макдонах, и стало мне менее интересно. Я за публику не могу отвечать, и вообще не для меня ставили спектакль. То есть оригинальности подхода к материалу мне не хватило. Второе, и чуть ли не самое главное, слушайте, какой же он калека? Симпатичнейший, здоровейший молодой человек. Никакого калеки и близко нет. Поэтому здесь я даже испытывал некое недоумение. Некоторые из героев выглядели куда более «калеками», чем он. Уж простите, пожалуйста. Я не понял, в чём дело. Вот Митрофанушка – очевидный совершенно, а Митрофанушка ни в коем случае не был калекой, а очень даже хитрым парнем. Что чувствуется и здесь, но калека у Макдонаха не такой. Я считаю, что с центральным персонажем – мимо. И третье, по поводу качества юмора. Надо искать, и когда такой вроде самоигральный материал, надо его освежать, иначе это поверхностно.

С. ШОЛОХОВ: Если в прошлый раз я поддержал своего коллегу, то сейчас я как раз другого мнения придерживаюсь. Мне спектакль понравился, он мне кажется абсолютно цельным. И с точки зрения актёрского кастинга, и с точки зрения работы художника по костюму, и просто художника. Очень интересно придуман ряд с банками, он прекрасно создаёт и устраивает оптику первого плана, второго плана и даже третьего. Мне понравилась игра центральных актёров. Роль у них характерная, много разных «выражений лица», то есть очень живая мимика, интересная. От главного героя глаз было не отвести. У него, по-моему, сто выражений лица! И всё время было интересно смотреть за его реакциями. И, конечно, наши красавицы первого ряда, тут я согласен – они были великолепны! Так что, в целом, мне кажется, что это законченная вещь, которую можно предлагать уже на любую театральную сцену, а не эскиз. Это этюд.

Ю. ЦУРКАНУ: Прежде всего, спасибо, потому что всегда приятно встречаться с талантливыми людьми. Это самая замечательная новость в театре всегда. Поэтому первые минуты я был растворён, и у меня возникло замечательное ощущение медовых сот, которые выжимаешь, а они отдают эту сочащуюся жизнь – это было в блестящем исполнении, в блестящем существовании актрис. Просто не пропустишь ни слова, и всё так точно. А самое главное, в контексте ваших ожиданий от жизни и в конфликте, что немаловажно, открыть приём до конфликта столь одинаковых и столь разных людей. Потом немножко стало проседать в связи с тем, наверное, что возникает вопрос: и по поводу главного героя, и по поводу структуры происходящего, потому что, насколько я понимаю, эта пьеса строится на сочетании ужасного и, по итогу, по результату – прекрасного в человеке. И нам должно и вольно выбирать между ужасным и прекрасным. И в ужасном, мы все люди, мы рефлекторно ищем опоры, ищем смыслов в происходящем, даже безобразном. И в этом есть наше и человеческое призвание, и человеческое хотение, и человеческое ожидание, и вот на этом ожидании эта пьеса и протекает. Но когда, грубо говоря, я получаю эскиз того, что хочет сказать режиссёр, я задаю себе вопрос, а надо ли мне смотреть два часа этот спектакль, если я всё уже практически по замыслу, по движению, по реализации этого замысла, по результату, собственно, получил в первые 10 минут. Вы исключаете этот процесс, этот мой выбор, вы исключаете эту борьбу в этом материале, где я пытаюсь дезориентировано этим пространством, этими людьми, этими предлагаемыми обстоятельствами найти опору. И в этой связи, с одной стороны, это эскиз, В общем-то, как бы это и должно искать. Но, с другой стороны, вот этот второй план без первого, навязываемый второй план… Я согласен с коллегами, что история вырастает тогда, когда я вижу, не человека или ущемленного человека или человека, которого не считают человеком – но по всем этим трём позициям я должен вырасти в отношении к вам, в воспитании моего отношения к вам. Потому что воспитание, вот это движение, это и есть основа этого материала, движение открытия человека. Я, к сожалению, по эскизу этого понять не могу. Хотя ещё раз, вы мне безумно нравитесь, каждый из вас на своём месте, и я вижу, скажем так, дыхание вашего мастера в этом бережном отношении к человеческому, к живому. Но сказать, грубо говоря, что всё вдруг развалилось после ухода девчонок, я не понимаю… Здесь я не могу ответить, получится или не получится, на правильном пути или не на правильном пути вы находитесь, к сожалению, не могу.

Е. КИРИЛЛОВА: Я не являюсь большой поклонницей этой пьесы, я не так много раз её видела, я видела раза три или четыре, и каждый раз я испытывала такие промежутки пустоты, скуки, когда я смотрю, слушаю, а внутрь ничего не попадает, долгий-долгий какой-то протяжный промежуток времени, который ничего мне не говорит. И второй раз, третий раз. Сегодня я села с пониманием, что вот я сейчас опять погружусь вот в такую тягучую, длинную историю, когда долго-долго надо разгадывать, зачем они говорят друг другу эти слова. И вдруг я увидела кусочек живой жизни, когда люди говорят друг с другом, потому что у них всё время есть внутренние события. Какое-то внутреннее событие, которое создаёт всё равно жизнь вот на этом кусочке земли. И тогда и связь давнишняя, насколько это тянется, то есть самый первый эпизод, он просто меня убедил, что, да, пьеса, конечно, если порыться в ней, можно её сделать живой от начала до конца. И мне было очень интересно, и я просто благодарна актрисам, которые так хорошо, так тонко из этого сделали большой кусок человеческой жизни, и есть о чём домысливать по поводу персонажей и по поводу своего восприятия, то есть целая жизнь общения с вами произошла, и просто за это большое спасибо. А вот дальше два следующих эпизода, когда выходит такой молодой, красивый юноша, которого зовут Калека, я начинаю думать, что если бы это было сказано с юмором: «Калека!», это другое дело. Но здесь – выходит добрый молодец, хорош собою и умён... Если у вас такой исполнитель, оправдайте тогда слово «калека» абсолютно другим, как актрисы оправдали каждую фразу каким-то большим опытом совместного существования, который выработал способ взаимного оберегания, чтобы не дай бог не разрушить эту возникающую гармонию, которая каждую секунду может разрушиться не так сказанным словом – это хрупкий мир равновесия. Это можно было бы больше использовать, но вы не стали. Дальше же пошла неурядица. Начался обмен говорениями – реплика, ещё реплика, она ни про что, и это ни про что, а там есть событие. Оно должно сдвинуть всё устоявшееся равновесие, которое они так оберегают, чтобы оно не дай бог не было разрушено. А получилось так, что всё стало ещё более замедленно. Упадок темпоритма. Тогда, значит, никакого события нет и нечего ждать дальше. И этого самого события я и не дождалась. Дальше я не поняла, как этот хороший «пирог», который вы сделали, не развился. Были найдены и эти банки, из которых потом возникает весло, и звук, который появляется, когда они стукаются друг о друга – масса ассоциаций возникает! Я готова на что-то зарядиться внутренне, а не на что. Всё ровно пошло под откос. Мне кажется, если продумать и развивать тенденцию первого эпизода, это будет очень интересный спектакль. Вообще, я вас поздравляю – это честная и интересная (потенциально) работа.

Н. ФИССОН: Я поклонница этой пьесы, и считаю, что она близка к нашему жанру. Таких пьес мало. Что классного? Мне очень понравилась начальная форма – заданная интрига, блистательный кастинг. Во-первых, начальная сцена с двумя моими самыми любимыми актрисами в этом городе, которые способны сыграть газету по Мейерхольду. Они сделают это также прекрасно, как и этот эпизод. Мне очень понравилась барная стойка – такой кукольный мир получился. Понравилась история с банками и световое решение. Такой законсервированный остров, законсервированные отношения, законсервированные люди – это всё можно куда-то развить. Здесь нет вопросов к актёрам, но есть вопросы к режиссёру. Мне кажется, изначально главное предлагаемое обстоятельство… У меня нет решения. Неудачно подобранное физическое тело… Все ли вокруг воспринимают его калекой? Нет. Он переходит то в ребёнка, то в юродивого. Это главный ведущий элемент. Как только была выбита эта «табуретка», дальше всем остальным становится непонятно. Если это такой здоровый и прекрасный парень, который может тащить ящик и т.д., ему не составит труда самостоятельно покинуть остров – он сам сделает лодку и сбежит. Ведь у Калеки его тело – это минус, вычитание, на нём держится вся эта история. И мне кажется, что упаковывать его в человека с умственными ограничениями невыгодно. Причём актёр отличный! В нём есть комическое и трагическое начало. Здесь не нужно тогда делать главным то, что он не может сам. Дальше ведь начинает обрушаться вся эта схема. Нужно допридумать этот приём, что, например, ходит нормальный человек, а все вокруг него играют, что он калека, но тогда они должны это играть. Что они ему помогают, у них же это должно быть уже выработано – как ты живёшь с человеком с ограничениями. У тебя уже есть автоматические движения, как ты ему помогаешь, ты не замечаешь этого. Второе, это жанровая классная чёрная комедия, и вначале вы попали туда, в этот кусочек. Дальше, от отсутствия базового в драманализе разбора действия, я вижу, что актёр стоит, и он не знает действия внутри. Поэтому началось торможение. Мне понравилась заданная форма – вставные номера, история с ирландской чечёткой. Это может превратиться во внутреннее антре. Сочность и условность, с одной стороны, и безусловность в каких-то проживаниях этих персонажей – то, что было в герое Ивана – можно придумать больше смешных деталей. Много здесь внутри историй, которые могли бы стать вкусной «игрушкой»… Хотя в конце и был переход на оценку – когда этот герой соглашается на то, на что бы никогда не согласился. Здесь очень острый жанр, острое обрушение. Подъём – спуск. Это очень динамичная система, и на этом и строится эта история. Что тот, кто казался мерзавцем, оказывается гораздо лучше, чем думает поначалу зритель. Каждый герой здесь каждые 10 минут вскрывается с новой неожиданной стороны. Мне кажется, потенциал в этой истории есть, но её нужно от начала и до конца разобрать. И актёрам будет так легче. Есть хорошие заявки у всех. Нужно разобрать внутреннее это всё, определиться, остановиться на чём-то одном. У такого человека оказалась такая сила духа – о чём, собственно, и есть эта пьеса – что ему хватило сил сделать такой шаг. У героев пьесы огромная любовь к друг другу, при всей ненависти, что видна в их отношении – от ненависти до любви. Шанс у работы есть!

В. ФУРМАН: Действительно, хорошая команда, все молодцы. Некоторых актёров в работе я видел впервые. Я не говорю уже про Ирину и Елену – смотрю на них и думаю, что надо бы Беккета ставить, Ионеско. Не хочу повторяться. Я хочу поблагодарить всех за честное мнение, что очень важно должно быть режиссёру услышать. Я всегда с опаской к переводным пьесам отношусь. Эту пьесу Макдонаха я до этого не читал, и не стал читать перед показом. Макдонах мне по кино ближе. В английском языке, когда мы занимались У. Шекспиром и Т. Уильямсом, заметили, что очень часто встречается, что переводчик начинает за автора сочинять, вкладывать свои смыслы, и главное потихоньку уходит и уходит… Когда герой, например, говорит текст, и мы понимаем, что эта речь нам совсем не близка, это не «наше», и о чём говорят, по итогу, не ясно. Вне событийного разбора, если это возникает. Согласен с Натальей, что для Макдонаха характерно, когда по сюжету негодяй оказывается не таким уж злодеем, оказывается, что у него были причины, обстоятельства, мотивация, почему он поступил здесь так и так. И, конечно, это жёсткий материал. В эскизе же всё получилось довольно мягко – приятная музыка, сказочная атмосфера, милый, обаятельный, чуть-чуть дебиловатый главный герой – то ли он хитрый, то ли притворяется. Всё здесь с позитивом показано. А в пьесе Макдонаха этот герой практически недееспособен, еле ходит. Жуткая история с чёрным юмором. Вообще, Макдонах провокатор, чего стоят только его пьесы «Лейтенант с острова Инишмор», «Однорукий из Спокана». Здесь же в «Калеке…» вы очень милые, хорошие, обаятельные. Я не знаю, какой Макдонах должен быть на сцене, в кино же – он сам снимает, и там настоящая жесть. «Три билборда…» – сильные перепады, когда ненавидишь героя, а потом плачь и комок в горле. «Калека…» – такая же вещь. Ирландская культура и Голливуд, когда голубая мечта превращается во что-то ужасное. Найти правду здесь – ту, ирландскую… Наверное, надо там родиться и там быть, чтобы прочувствовать это всё. Мы можем у нас ставить В. Сигарева, например. Мы знаем, про что это, мы видели это, мы все оттуда. Мы все понимаем «Пластилин». То же самое у Макдонаха, другое дело, что он вскрывает это своим ключом, ирландским. Мне кажется, у нас очень достойно идёт Театральная лаборатория. У режиссёров всех есть позиция, есть что сказать. Это всё большой плюс. Отличные артисты. Проработано всё, по-честному.